Сомнение в истинности закона инерции Галилея-Ньютона имело и имеет до настоящего времени место среди ученых. Даже среди тех, кто ревниво его охраняет, возникает вопрос: "Бывает ли движение по инерции?". К какому выводу они приходили, узнаем, приведя пример из тех времен, когда изучение данного закона было не просто обязательным до изучения в школе. Данный закон был просто непогрешим (к сожалению, положение изменилось не на много). Имеется в виду книга выпуска 70-х годов прошлого века "Новая занимательная астрономия" видного ученого того времени Виктра Ноевича Комарова. Он даже посвятил отдельную главу этому вопросу.
"Очень важную роль в понимании движений небесных тел, в частности планет Солнечной системы, сыграло открытие Галилеем закона инерции... Теперь хорошо известно, что круговое движение планет складывается из двух движений - прямолинейного и равномерного движения по инерции и падения на Солнце под действием солнечного притяжения.
Но вот несколько неожиданный вопрос: существует ли в реальном мире движение по инерции?"
Далее Комаров рассказывает, как он осмысливал сущность первого закона Ньютона в школе, еще будучи учеником 8 класса. "А из всего этого, - продолжает он, - следует важный вывод. О движении по инерции можно говорить только тогда, когда на данное тело не действуют абсолютно никакие силы. Или хотя бы равнодействующая всех сил равна нулю...
Если встать на абсолютно строгую точку зрения, то вряд ли вообще в природе можно указать хотя бы один случай движения "по инерции" в чистом виде, в точном соответствии с первым законом Ньютона. Ведь на любой объект, где бы он не находился, всегда действуют силы притяжения множества небесных тел.
Речь может идти лишь в таких случаях, когда допустима известная идеализация, т.е. силы, действующие на данное тело, столь незначительны, что практически не оказывают на его движение никакого влияния и ими можно пренебречь.
Но без этой существенной оговорки первый закон Ньютона в природе практически никогда не выполняется - это лишь крайний случай, предельный случай ускоренного движения".
Как видим, мнения Комарова вполне правильное. Логическое рассуждение над этим законом инерции к иному выводу и не могут привести. Но как бы автор не возражал на словах, а на самом деле он то ли сознательно, то ли несознательно прикован к нему накрепко и никак не может от него отмахнуться. Даже в его изложении мыслей очень заметна противоречивость в самых суждениях и взглядах. Вначале он говорит (и можно полагать, уверенно), что очень важную роль в понимании движения небесных тел сыграло открытие Галилеем закона инерции. И сразу ж так само уверенно говорит, что тот же самый закон практически нигде не выполняется в природе. А ведь движущиеся небесные тела - это та же природа. Здесь уместно вспомнить бы мудрое поучение Аристотеля: "Невозможно, чтобы одно и то же вместе было и небыло присущее одному и тому же в одном и том же смысле". Если не существует в природе движения по инерции в точном соответствии формулировки 1-го закона Ньютона, то и не существует оно и в движении небесных тел, так как их движение не прямолинейное, а круговое, несмотря, что автор делает попытку объяснить такое движение тем же законом инерции. Такое положение уже говорит о явно запутанном, непонятном состоянии в науке вокруг закона инерции. Как говорит народная пословица: и тяжело нести и бросить жаль.
О парадоксальном состоянии этого закона в механике можно встретить и в параллельных во времени учебниках других авторов, в которых еще круче меняется взгляд на него.
К примеру, заглянем в "Физику" (механику) авторов Б.Б. Буховцева, Ю.Л. Климонтовича, Г.Я. Мякишева (Изд. "Просвещение" 1971) #34. Первый закон механики.
"Первый закон механики, или закон инерции, как его часто называют, был установлен Галилеем еще до Ньютона. Он относится к телам, достаточно удаленным от других тел и, следовательно, не взаимодействующим со всеми остальными телами. Такие тела называют свободными.
Нет смысла приводить сейчас ту формулировку, которую придал первому закону Ньютон. Мы дадим формулировку, более соответствующую современному пониманию механики.
Существуют системы отсчета, называемые инерциальными, относительно которых тела, достаточно удаленные от всех других тел, движутся равномерно и прямолинейно.
Доказать теоретически закон инерции невозможно. Его следует рассматривать, как результат обобщения опытных фактов. Однако, хотя закон и основан на опыте, ни один прямой опыт не может его подтвердить с абсолютной точностью, так как нет и не может быть ни с чем не взаимодействующих тел... и т.д., и т.д."
Каков же смысл изложенной мысли о законе инерции? Смысл очень прост: сослать закона далеко-далеко за пределы Вселенной, чтобы он там ни с чем не взаимодействовал и не сообщался с телами мироздания. Это - и шутя, и серьезно. Авторы, по-настоящему осмысливая несостоятельность и неприменимость такой формулировки закона инерции, иначе поступить с ним не могли. Непригодность выбрасывается на мусор.
С первых слов настоящего параграфа из их учебника становится понятным их внутреннее чутье и отношение к такому закону. "...закон инерции, как часто его называют..." Это вполне справедливое пренебрежительное отношение к столь важному, знаменательному фундаментальному закону механики, на котором в буквальном смысле этого слова ничего нельзя построить, невозможно воздвигнуть столь нужного здания и фактов природы.
Если в кое-кого только начинает зарождаться зерно сомнения в достоверности этого закона, то авторы уже успели его сослать куда-то за пределы нашей планеты и ближнего космического пространства и поместили его там, как отшельника в пустынном океане, достаточно далеко от других тел. Провинившегося на свободе не держат. Судьи строги, но не весьма правы: "прямолинейность" и "равномерность" движения все же оставили для пользования ими в механике. Ихнее новое определение ничем не лучше от прежнего. Это - всего лишь тень прежнего. "Современное понимание механики" и на далее остается старым пониманием, которое ничего нового не вносит в освещение темных мест механики.
Нет, не стоит обвиняю ученых, ревниво охраняющих законы Ньютона, общепризнанные законы механики: они не виновны, а скорее обижены тем, что их заведено в заблуждение. В оправдание своей нетактичности, а может быть, и дерзости по отношению к создавшемуся положению в науке скажем словами Игоря Губермана: "Одна из действенных причин удачливости и успехов нового слова - авторитет того, кто его произнес. Высочайшие умы неоднократно заводили сотни ревностных последователей в тупики на многие годы, и только задним числом потом хватались за головы". А в чем причина сложившегося положения в классической механике, скажем словами немецкого физика и философа 18 века Лихтенберга: "Не грубые заблуждения, а тонкие неверные теории, вот что тормозит обнаружение научной истины".
Не правильно ли сказано? А в поисках научной истины все допустимо.
Высочайший авторитет Галилео Галилея по праву следует называть высочайшим авторитетом гения! Сколько много полезного он сделал для науки: открытие законов свободного падения тел под действием сил тяготения Земли; он впервые сконструировал телескоп, поднял его в небо и впервые открыл поверхность Луны; впервые увидел спутники Юпитера, названые в честь его имени; сколько много он сделал в развитии механики по конструированию машин и механизмов. А вот в открытии законов движения он все-таки ошибся, подвел целый научный мир и завел его в заблуждение на четыре столетия. Он своим авторитетом и подвел Ньютона, который поверил его убеждениям и сформулировал свой первый закон движения. Эти неверные, но тонкие теории и в действительности тормозят обнаружению истины, к которой стремиться научный мир на протяжении уже не одного тысячелетия.
Тонкость теории движения в том-то и заключается, что она очень проста, наглядна и на первый взгляд вполне достаточно доступна пониманию. Кроме того, ее может каждый практически проверить по тому же самому методу исследования, по которому проводил сам Галилей: и конечный результат опыта будет один и тот же. А попробуй-ка было опровергнуть эту теорию движения еще раньше, если не предоставлялось практически возможности воспользоваться той средой и теми условиями, куда практически невозможно было добраться. И этот единственный галилеевский опыт был единственной опорой для построения тонкой теории.
В конечном счете постает вопрос: кого же обвинять? Галилея? Он это не нарочно сделал. Его цель жизни была одна: делать добро для человека, а не зло. А то, что он допустил ошибку во взглядах на мир движения и какую именно, пусть займется этим делом история науки.
Возможно, эта ошибка не его личная, а целого научного мира того времени? История раскроет - история науки.
Перевод с Початок розхитування закону руху за інерцією
