Максим Зализняк, запорожский казак, возглавивший гайдамаков в Холодном Яру. Благодаря опыту и таланту руководителя, помощи сечевиков, сумел из крестьянской толпы создать успешное боеспособное войско. Вместе с тем, талантливый управленец, сумевший за короткое время на освобожденных территориях наладить справедливые порядки со всеми элементами государственного правления в интересах простого народа (как украинцев, так и поляков и других). При этом ни на один день не прекращались военные действия.

Предпосылки восстания на Правобережной Украине

Конец 60-х годов XVIII века на Правобережной Украине, народ которой стонал под властью польской шляхты, ознаменовался новой вспышкой вооруженных восстаний. Отчетливо чувствовалось приближение крестьянского возмущения. То в одном, то в другом месте появлялись и мгновенно распространялись слухи о гайдамаках, к властным органам поступали сообщения об убийствах шляхты и арендаторов, отказа крепостных выполнять повинности и другое. Стало известно, что в один июньский день 1767 года, во время ярмарки в местечке Торчин на Волыни, были найдены какие-то листовки, написанные на украинском и польском языках.

В них говорилось о приближении грозной гайдаматчины. Описывая ужасные картины барского произвола, жестокого гнета крепостных крестьян, этот документ призвал подавленное сословие к восстанию. «...Зносьтеся снами, объединяйтесь и стойте на этом, а когда придет время, собирайтесь на места, что предназначаться тайным советом под наши знамена... Если же кто этому не верит и считает шуткой ... то он увидит, как может действовать огнем и мечом рука, которую они называют хлопской».

Это обеспокоило господ-феодалов. Срочно были приняты меры по укреплению карательных сил. Чтобы еще больше запугать крестьян, из католических амвонов звучали слова проклятия в адрес непокорных. И без того напряженное положение в крае усилили бесчинства барских конфедератов, которые заняв значительную часть территории правобережных воеводств, начали расправляться с «мятежниками», внедряя дополнительные налоги, требуя деньги и т.п.

Усилились преследования православных. Зверски расправилась шляхта с крестьянином городка Млеев (Смелянщина) Даниилом Кушниром. За решительный отказ перейти в униатство, был заживо сожжен. Однако предотвратить непрерывно возрастающую волну народного возмущения не могла уже даже сила польско-шляхтской государственной машины.

Весна 1768 года принесла крестьянам Правобережья новые надежды на будущее. В это время, в марте 1768 года, в каменных кельях Мотронинского монастыря, происходило тайное совещание группы запорожских казаков, на котором обсуждалась подготовка восстания, в частности разрабатывались мероприятия. направленные на распространение народного движения в соседние города и села, направлялись посланники на Запорожье, Левобережную Украину и в другие местности. Очевидно, эти меры оказались успешными. Известно, что в мае 1768 года, в Холодном Яру собралось несколько сот человек, которые представляли ядро ​​будущего повстанческого войска. Возглавил восстание Максим Иевлевич Зализняк. Историкам немного известно о раннем периоде его жизни. Во время допроса в Каргопольском карабинерном полку, в июне 1768 года, на вопрос, «Как тебя зовут, чей сын и призванием, какой веры и с какого звания, где жителство имеиш?» он ответил: «Зовут меня Максимом, Иевлев сын, Зелезняк, веры я греческаго исповедания, из мужиков, жителство прежде имел я Полской области Чегиринской губернии в местечке Медведевке, а потом по смерти отца своего, пошел в Запорожскую Сечь тому уже назад пятнадцать лет...».

На Запорожье беглеца ждала тяжелая судьба казацкой голытьбы. Из сообщения куренного атамана в канцелярию Коша войска Запорожского узнаем, что Максим Зализняк длительное время находился на заработках в хозяйствах зажиточных казаков, в частности работал по найму на рыбных и соляных промыслах, затем «в турецком городе Очакове находился в шинковом промысле». Все это расширяло его кругозор, способствовало выработке у него убеждение в необходимости вооруженной борьбы с господствующим классом. Укреплялся его авторитет и среди широких кругов казачества. Многочисленные документы свидетельствуют о больших организаторских способностях руководителя восстания, его умении разбираться в людях, понимании политической ситуации на Правобережье. Ведь сам факт, что тайные совещания проходили в Мотронинском монастыре, нельзя считать случайностью. Максим Зализняк хорошо осознавал значение религиозного фактора и роль правителя православных монастырей и церквей на Правобережье, Мелхиседека Значко-Яворского, в развитии событий в крае. Максим Зализняк сумел воспользоваться религиозным флагом для организации и дальнейшей консолидации сил трудового народа в его борьбе за вполне земные цели и идеалы. Однако именно это было использовано правительством Екатерины Второй как повод для дискредитации восстания и его подавления.

Очевидно, еще во время совещаний в кельях Мотронинского монастыря, в среде казаков возникла идея воспользоваться царским именем как символом в борьбе против национально-религиозной дискриминации православного населения края. Распространялись слухи о существовании так называемой «золотой грамоты», в которой Екатерина Вторая якобы санкционировала уничтожение шляхты, арендаторов, униатского и католического духовенства. Определенную законность движению должны были предоставить неоднократные заявления его руководителя, что он действует на основании специального «указа» Коша́ Войска Запорожского, а также с разрешения командования российских войск на Правобережье. В повстанческой канцелярии был даже изготовлен ряд таких указов, которые распространялись среди широких слоев населения Правобережной Украины. Сечевик Семен Галицкий, который летом 1768 года находился в крае, свидетельствовал в Коши́ Запорожской Сечи́, что он видел один из таких указов. «В заглавии же оной указ написан тако: «Указ ее императорской величности самодержицы Всероссийской и прочее, и прочее, объявляется во всенародное известие...» и при конце подписано: «Атаман кошовый Петр Калнышевский с Петербурга».

Максим Зализняк хорошо понимал значение подобного рода документов в деле идеологического обоснования выступления против шляхты. Вот почему, даже в узком кругу единомышленников он подтверждал мысль о существовании указа. В протоколе допроса запорожского казака Демьяна Чернявщенка, от 20 июня 1768 года, составленном в Киевской губернской канцелярии, на вопрос: «Кто главный начальник разоряющим в Польше казакам, откуда оной вышел, которого куреня и по какому приказу?» дано такой ответ: «Сечи́ Запорожской, куреня Пластуновского, казак Максим Железняк, называющейся полковником, откуда он вышел - не знает, и слышал от самого его, Железняка, что истребляет он поляков ... по данному ему от Коша Запорожскаго указа ...».

К сожалению, оригиналы этих указов потеряны навсегда. Реконструировать содержание в полном объеме в настоящее время уже невозможно. Конечно, высказанные в этих документах религиозные и социальные мотивы имели большую мобилизующую силу. В Холодный Яр начали отовсюду стекаться люди. Основную массу повстанцев составляли эксплуатируемые сословия и прежде всего крестьянство Правобережья. Например, упомянутый уже Семен Галицкий в своем свидетельстве в Запорожском Коши в июне 1768 года утверждал, что «по большей части видел в них, что они самые простые мужики...».  Аналогичные мысли высказывали в своей «сказци» в канцелярии Коша жители города Умани Остап Поломаный и Остап Бочка в июле 1768 года.  «Те ж гайдамацкия шайки называют себя запорожскими козаками, но в самом деле есть не запорожцы, но сущие с простых Польской области на Украине живущие мужиков...».

Конечно, со времени возвращения казаков из турецких владений и основания так называемой Новой Сечи в 1734 году, в гайдамацких отрядах существенно возрос удельный вес запорожцев. Максим Зализняк, сам запорожский казак, хорошо понимал значение сечевого элемента в организации восстания. Именно поэтому он наладил тесные связи с Запорожьем, где пользовался большим авторитетом. Сечевые казаки, как правило, были руководителями крупных отрядов в повстанческой армии. Их военная выучка и умение превратить стихийную пеструю массу крепостного крестьянства в боеспособное войско, сыграли важную роль в развитии восстания. Таким образом, многотысячная масса крестьян и казацкой голытьбы́ была той социальной базой, на которую опирался в своей борьбе с польско-шляхтским режимом Максим Зализняк.

Начало восстания гайдамаков

Между тем в повстанческом лагере в Холодном Яру завершались последние приготовления. На одном из общих военных советов Максим Зализняк был избран полковником. Соответственно он «жаловал» своих ближайших сподвижников званием сотников и есаулов. Вводились флаги, во время восстания их было уже 30, свидетельствующих о принадлежности крестьян и казаков к тому или иному подразделению. Соответствующие знаки стали неотъемлемой частью повстанческих отрядов. Так, полковничью власть Максима Зализняка символизировал пернач. Однако главное то, что уже в мае 1768 года, в Холодном Яру была проведена огромная подготовительная работа по определению основных направлений развития восстания и мобилизации необходимых материальных и человеческих ресурсов.

Поход повстанческого войска во главе с Максимом Зализняком начался 26 мая 1768 года. Овладев Жаботином, оно вскоре достигло Черкасс, освободило Смилу, Корсунь, Богуслав, Лысянку и ряд других городов, поселков и сел. По сути, началось триумфальное шествие повстанческих отрядов по Правобережью, которое отразил Тарас Григорович Шевченко в поэме «Гайдамаки».

Максим Зализняк понимал, что одно, даже большое, повстанческое войско не сможет победить хорошо вооруженную карательную армию Речи Посполитой. Единственно верным в этой ситуации было поднять всеобщее народное восстание на Правобережье. С этой целью Максим Зализняк отделяет часть людей от основного ядра повстанцев и направляет их в район Поднепровья и Полесья. Эта мера оказалась очень удачной, - в течение июня, – начала июля 1768 года отряды опытных атаманов Семена Неживого, Никиты Швачки, Ивана Бондаренко освободили Канев, Ржищев, Фастов, Брусилов. На развитие этого этапа восстания положительно повлияло присутствие на Правобережье русских войск, вступивших сюда для ведения военных действий против конфедератов. Традиционно украинские крестьяне и казаки восприняли присутствие в крае русских солдат, среди которых было много донских казаков, как освободителей от ненавистного польско-шляхтского ига. Повстанцы вступали с солдатами в контакты, пытались выработать с командованием отдельных отрядов совместные планы борьбы против польских панов.

Между тем на повестку дня выдвинулся вопрос о взятии Умани, - прочной, с многочисленным и хорошо вооруженным гарнизоном крепости. Только различного калибра пушек в ней насчитывалось 30 две, а в арсенале хранилось немало другого оружия и боеприпасов. Охраняли Умань, принадлежавший графу Потоцкому, жовнирский гарнизон и два полка надворных казаков. Именно на последних и возлагал большие надежды Максим Зализняк. Он хорошо понимал, что эта часть местного гарнизона никогда не выступит против повстанцев. Будучи, как правило, выходцами из крестьянского сословия, они сами испытывали жестокие угнетения и преследования со стороны гонористой польской шляхты. Поэтому они сочувствовали повстанцам.

Особым авторитетом и уважением среди надворных казаков пользовался старший сотник Иван Гонта. В настоящее время нет возможности точно установить год и место его рождения. В одних источниках называется село Розсошкы на Черкасщине, в других - какое-то село на Полесье. В то время Иван Гонта с семьей жил в селе Розсошкы, где, вероятно, занимался хозяйством. Историк Храбан, достаточно убедительно опроверг тезис польско-шляхских мемуаристов о том, что Иван Гонта владел Розсошкамы и еще одним селом - Орадовка. Современники отмечают широкий кругозор сотника, его пытливый ум, знания языков. Вероника Кребс, дочь Уманского губернатора Младановича, в своих записках о событиях в Умани в июне 1768 года, характеризуя Ивана Гонту, отмечала, что он «был красивый, представительный мущина и к тому же он не только говорил, но и превосходно писал по-польски, а воспитание его было таково, что и теперь его можна было бы счесть
за шляхтича». Ее брат Павел Младанович также писал, что «Гонта был казак видный, рослый и красивый, отличался постоянною удачей во всех своих предприятиях». Этот человек сыграл важную роль в восстании 1768 года.

Казацкие полки, высланные уманским губернатором против отряда Максима Зализняка, отказались подчиниться своим командирам. На общем военном совете они заявили шляхте: «Можете паны уехать прочь, мы не нуждаемся более в вашем присутствии, советуем вам, бегите, если хотите оставаться в живых, в противном случае погибнете, если не от руки гайдамаков, то от нашей». Очевидно, в то время Иван Гонта уже установил тесные связи с Максимом Зализняком, и недалеко от Умани произошло соединение их отрядов.

Штурм города начался вечером 9 июня 1768 года. Одна часть повстанцев атаковала крепость в районе урочища Турки, другая - со стороны Грекового леса. Несмотря на пушечный огонь противника, крестьяне и казаки несколько раз бросались на укрепления, пытаясь выявить уязвимые места и захватить крепость. Утром 10 июня шляхта сложила оружие.

Дальше начинаются события, которые польская историография фальсифицировала наиболее активно. Так на страницах мемуаров, публицистических и художественных произведений рассказывалось о десятках тысяч убитых, изображались «зверства» кровожадного украинского мужика и т. п. Справедливая борьба крестьянско-казацких масс квалифицировалась как разбой, а восстание 1768 года, - как «уманская резня».

Что же на самом деле происходило в городе? Прежде всего следует отметить, что историкам не следует рассматривать события тех жестоких времен с позиций сегодняшней морали. На пытки, экзекуции, четвертование и дыбу, восставший народ отвечал тем же, - физическое уничтожение представителей господствующих сословий. Впрочем, расправы повстанцев не следует гиперболизировать. Только больной фантазией шляхты можно объяснить приведенное количество уничтоженных в Умани, - более 85-и тысяч человек. Реалии же того дня заметно отличались от описанных мемуаристами. Максим Зализняк на допросе утверждал, что во время расправы над шляхтой «тысячи две человек поколото». Несколько иными оказались размеры колодца, который довольно часто фигурирует на страницах шляхских писаний. Вместо 300 саженей глубины оказалось всего 25. В то же время достоверно известно, и это отмечают современники событий, и Максим Зализняк и Иван Гонта спасли десятки, если не сотни, людей - представителей разных сословий, а также детей и стариков. Действия руководителей восстания оказались заметно гуманнее и нравственнее, чем разнузданное своеволие шляхты, которая залила крестьянской кровью всю Правобережную Украину.

Законы и социальные порядки на подвластных повстанцам территориях

Новый этап в развитии событий восстания, начался после овладения Уманью и рядом других городов и сел Правобережья. Необходимо было организовать хозяйственную жизнь на освобожденной территории, создать свои народные органы власти и обеспечить их нормальное функционирование. Следует отметить, что Максим Зализняк и его ближайшие соратники сделали для этого много, хотя ни на день не прекращались вооруженные столкновения с отрядами польской шляхты. Они проявили себя настоящими руководителями, которым восставший народ вручил всю полноту власти.

Резиденция повстанцев находилась в урочище Карпивци возле Умани. Уже упомянутые Остап Поломанный и Остап Бочка рассказывали в Коши: «Сей имянующийся полковник Железняк имеет управительную резиденцию над оным городом Уманью и целою Уманською губерниею, и всякие между тамошними жителями расправы производить». Характерно, что Максим Зализняк решительно выступал против необоснованных репрессий со стороны повстанцев и физического уничтожения поляков, которые находились на территории, занятой крестьянско-казацким войском. Между ними налаживались нормальные человеческие взаимоотношения, в которых этническая и религиозная принадлежность были далеко не определяющими. Казак Донского куреня Лаврентий Кантаржей, который находился в торговых делах на Правобережной Украине, рассказывал 4 июня 1768 года в Коши Войска Запорожского, что был свидетелем постоянных и многочисленных встреч руководителя повстанцев с местными жителями. «Многие тамошних польских подданых католического закона люде», которые просили «в нево, Железняка начальства, и он, Железняк, всякого с их по достоинству жалуя и дает письменной от себя всем людям приказ, чтобы в точном его все смотрении были и все происходящее от него порядки оставались бы в его власти, а ослушных жестоким штрафом стращая». Какие же это были порядки? Нам хорошо известно о ряде социальных акций, осуществленных Максимом Зализняком и его соратниками на территории, занятой повстанческой армией. Прежде всего, было провозглашено освобождение крестьян от власти польской шляхты, уничтожение барщины и других феодальных повинностей. Типичной в этом отношении была деятельность атамана Павла Тарана в Володарке. Согласно показаниям очевидцев событий, он «приказав всему Володарской волости крестьянству в местечке собраться оному запретил на барщину ходить и ничего господского не делать...». В городе и окрестных селах возникло крестьянско-казацкое самоуправление, которое «отрешило прежних прикажчиков», осуществило перепись имущества и доходов помещиков и так далее. В свое пользование крестьяне получили также рабочий скот с магнатских имений. Аналогичные действия повстанцев зафиксированы в других районах Правобережья, освобожденных из-под власти польских феодалов. Например, в Каневе, согласно сообщению, Румянцева Екатерине II (июнь 1768 года) запорожцы и местные крестьяне после изгнания шляхты начали «учреждать там порядки экономические, к чему уже и определен от них эконом из тамошних жителей городовой писарь греческого исповедания».

Зерна свободы, посеянные Максимом Зализняком и другими атаманами, щедро прорастали в душах людей, сказывались в их действиях и поступках. Имели место, в частности, многочисленные случаи уничтожения юридических документов помещиков. В отдельных селах осуществлялось распределение между крестьянами фильварочных полей и лесных угодий, принадлежавших местной шляхте. Процесс покозачения крестьян также охватил почти все правобережные украинские земли. Один из управляющих володарским имением подкоморыни Мнишковой докладывал в июне 1768 года, что феодалы бежали или были уничтожены на территории от Володарки к Старокостянтинову. В другом документе сообщалось о прекращении действия королевской власти в Богуславском, Корсунском, Каневском, Звенигородском, Черкасском, Белоцерковском и других воеводствах, а также ключах Смелянскому, Жаботинскому, Косоватому, Мошинскому, Межирецкому, Леспянскому и Тетиевскому.

Безусловно, этим не ограничивалась социальная направленность действий Максима Зализняка. Хорошо понимая, что все вопросы по реализации решений общевойсковых советов он сам решить не сможет, руководитель восстания выступил инициатором создания специальной повстанческой канцелярии. В ее стенах решались различные хозяйственные дела. Обратимся к свидетельству упомянутого Лаврентия Кантаржея, который утверждает, что после беседы с Максимом Зализняком он получил «свидетелство, чтобы везде от его команды свободный проход даже до границы российской был». В пределах земель Правобережья под надежной охраной повстанцев находились турецкие купцы. Об этом мы узнаем из письма Максима  Зализняка каймакану города Балта, Якуб Ari.

В разные районы Правобережья были разосланы универсалы, письма, за подписью Максима Зализняка, содержание которых, чрезвычайно красноречиво. В одном из них, от 13 июня 1768 года, Максим Зализняк назначил некоего Федора Осадчего старшим города Теплик и Теплицкого ключа и обязал его «абы он ...в добром состоянии здерживал, як то, аби омел власть судити, радити и во всяких случаях добре справовати, добрим добре воздавати, а злих бунтовщиков смертельными киями карати...».

Содержание универсала свидетельствует, что представители Максима Зализняка на местах имели реальную власть и использовали ее в интересах народа.

Идеологическая подготовка к всенародному польскому и украинскому восстанию

В каком направлении происходила эволюция взглядов Максима Зализняка в ходе восстания? Какие новые элементы появились в повстанческой идеологии? Имеющиеся на сегодняшний день документы не дают возможности полно осветить этот вопрос. Уже во время допроса в Каргопольском карабинерном полку́, 26 июня 1768 года, то есть когда его судьба была фактически решена, Максим Зализняк главной своей задачей считал «искоренение показавшихся в Польше конфедератов», уничтожение феодалов и их приспешников «где сколько найдено будет». Признание руководителя Колиевщины мало чем отличалось от слов других повстанческих атаманов. Так, Семен Неживой на допросе в Киевской губернской канцелярии утверждал, что выступил вместе с Максимом Железняком «для защищения от поляков благочестия и недопущения к умерщвлению, не хотящих принять унию христианского народа и что якобы поляки збивают на новых российских монетах государственную корону и высочайший Екатерины императрицы великой портрет». На те же причины восстания указывают на допросе и атаман Павел Таран и другие участники Колиевщины. Это, конечно, правда, но не вся. Цели повстанцев были изложены в документах Максима Зализняка и его ближайших соратников. Так, через несколько месяцев после ликвидации основных очагов восстания было обнаружено «Универсал до польских крестьян», авторство которого не установлено, но известно, что его «найдено под Смелой в главаря мятежников». Приводим полный текст этого интересного документа: «Уже ваше время наступает, коронные граждане, живущие в основном в шляхтских, королевских и духовенских имениях, (время) освобождения из неволи и освобождение от ига и тяжестей, до сих пор вы страдали от своих бессердечных господ. Посмотрел Бог с высокого неба на ваши скорби, выслушал ваши слезы и стон из этой земной юдоли, послал вам защитников, которые отомстят за ваши обиды. Итак, прибывайте на помощь тем, которые хотят вас сделать свободными, сохранить и оставить ваши права и свободы. Сейчас настало время требовать от ваших наставников расплаты за все ваши обиды, побои, убийства, пытки, а также за неслыханное вымогательство, которые вы до сих пор испытывали от ваших господ. Посылаем вам проводников, которым надо доверять и за которыми надо идти с оружием, которое кто имеет. Оставляйте дома́, жен своих, любимых детей, не пожалеете, потому что вскоре увидите, что Бог послал нам с вами, правоверным, победу и будете свободными господами, когда уничтожите это змеиное отродье, то есть ваших господ, которые до сих пор пьют вашу кровь. Мы раньше предостерегали вас, но вы не верили, теперь можете верить, когда ваши собратья начали счастливо освобождаться из неволи и от этого ига на Украине и Подолье. Позовите Бога на спасение и приходите на помощь».

У нас нет убедительных доказательств участия Максима Зализняка в составлении этого документа. Однако исключать такую ​​возможность мы также не имеем права. Бесспорно, что универсал составлялся опытным человеком, или их группой, которая хорошо знала жизнь и интересы трудового народа. Своим содержанием универсал обращен ко всем категориям крестьян и призывает их объединяться в борьбе против феодалов. Ряд пунктов документа указывает на функционирование центра восстания, «посылает ... проводников». Определенный интерес вызывают слова: «Мы раньше предостерегали вас, но вы не верили, теперь можете верить». Не идется ли здесь о предыдущих повстанческих документах, в частности о манифесте, найденном в Торчине? Ведь во многих случаях их содержание прямо перекликается.

Идеологическая работа в планах повстанцев занимала заметное место. Уже с самого начала выступления письма и универсалы, разосланные Максимом Зализняком, обнаружили свою действенность. Такая практика была необходимой составной частью деятельности и других атаманов. Летом 1768 года обратился к народу с обращением Москаль. «Бедные и несчастные, — говорилось в документе, - вы долго страдали у своих злых пано́в. Они ведут к гибели вас своим тяжелым гнетом, они мучают и давят вас налогами с поборами, захватывают у вас все то, что было у вас, и что должно принадлежать вам по праву. Где их святой закон, где их заповеди и любовь к людям разного звания и сословия? Они мучают людей, а свой ско́т кормят лучше, чем вас. Восставайте же все против этого змеиного отродья, и если Бог благословит вас, искорените совершенно все их панские гнезда. Объединяйтесь все под нашими знаменами и идите с нами бить панов и очищать землю от них. Вы ничего не потеряете, а достигнете только лучшего для вас, жен и детей ваших. Барщину отбывать никогда больше не будете, рожь и всякий хлеб будете собирать в свою пользу, сено будете косить только для себя, кабанов панских будете резать только себе и есть сколько захотите. Достаточно уже нашим панам господствовать здесь».

Оба документа отмечаются широтой и радикальностью лозунгов. В отличие от других гайдамацких выступлений, в Колиевщине выдвигалась задача ликвидации всего господствующего класса, «бить панов и очищать землю от них». Не менее радикально предполагалось решать другие социальные вопросы. В случае победы восстания, обещалась повсеместная отмены барщины и, очевидно, феодального землевладения, «рожь и всякий хлеб будете собирать в свою пользу». Освещая Колиевщину 1768 года, историческая литература, как правило, акцентирует внимание на стихийности, локальности выступлений, отсутствия четких политических и социальных ориентиров во взглядах казачьих атаманов. Все это нельзя полностью отрицать. Однако не следует забывать исторических условий того времени.

Максиму Зализняку и его атаманам, как и многим другим предводителям народных движений средне́вековья, были присущи царистские иллюзии, отсюда попытка опереться на авторитет императрицы Екатерины второй. Вряд ли мы можем строго судить их за то, что они вступали в прямые контакты с командованием царских войск на Правобережье. Неестественным представлялось бы другое, - если бы этого не происходило.

Предательство Россией православного восстания и разгром Колиевщины

Иллюзии относительно православной России, надежда и вера в нее, повернулись против повстанцев. Предали тех, кто в основу восстания ставил защиту православной веры. Екатерина II в Манифесте от 9 июля 1768 года, адресованном православному населению Правобережной Украины, в категорической форме отрицала свою причастность к народному восстанию. Она называла повстанцев «разбойниками, ворами, мятежниками покоя народа». В документе подчеркивалось, что «... везде и до последнего таких разбойников будут преследовать наши воинские части, а пойманных - будут отдавать высшему суду для наказания, которое заслуживают». Это была программа действий царских войск на Правобережье. Командующий царскими войсками генерал-майор Кречетников готовил разгром восстания. Средством мести было избрано полковника Гурьева. Ночью 26 июня 1768-го года под надуманным предлогом он пригласил в свою палатку Максима Зализняка и Ивана Гонту, которые были немедленно задержаны. В повстанческий лагерь ворвались каратели. Сонные люди практически не оказывали сопротивления. К утру все было кончено. В плен попало около трех тысяч повстанцев, захвачено 30 флагов, 15 орудий и другое вооружение. 8-го июля Максима Зализняка, как русского подданного было переправлено в Киев. Ивана Гонту и других повстанцев передавали в руки польского региментаря Браницкого. В июле попали в лапы карателей Семен Неживой, Иван Бондаренко, Микита Швачка; погибли в боях Андрей Журба и другие ближайшие сподвижники народного вожака.

Более полутора месяца Максим Зализняк находился в тюрьме. Вместе со своими собратьями во время многочасовых дознаний он испытывал нечеловеческие экзекуции царских инквизиторов. Десятки повстанцев умерли, не выдержав пыток и болезней. Только в конце августа 1768 года было объявлено решение Киевской губернской канцелярии. Максима Зализняка как «главного зачинщика, предводителя и исполнителя» передбачалося «колесовать и живова положить на колесо, но вместо того, отмени оное, в ныне употребляемое самонайважнейшим преступником наказание бить кнутом, — дать сто пятьдесят ударов и, вырезав ему ноздри и поставя на лбу и щеках указные знаки, сослать в Нерчинск в каторжную работу вечно». К каторжным работам были осуждены и многие другие соратников Максима Зализняка.

На полную мощность работала также репрессивная машина Речи Посполитой. В селе Сербы и городке Кодня действовали специальные шляхские суды. Однако это была только видимость законности судопроизводства. Записки современников этих событий и документальные источники изображают ужасные картины уничтожения шляхтой тысяч крепостных крестьян, единственная вина которых была в том, что они осмелились поднять голос в защиту элементарных прав человека. Приведем лишь отдельные свидетельства очевидцев. Шляхтич Тучанский, «Тогда наказывали и убивали гайдамаков разными способами: отрубали головы, руку или ногу, вешали, избивали розгами. Свидетелями этих казней были Каменец, Львов - там повешено 200 гультяев, Кременец, Винница, Житомир, Летичев и другие города, где казнили по 5-8 человек». Региментар Браницкий, «Местные паны ... все время осаждают меня, советую без милосердия четвертовать, сжигать, сажать на кол, вешать, только и слышу от них: наказывай, распни». В целом же, как указывалось в литературе, различным формам наказания на Правобережье подверглись около 70 тысяч человек.

Наиболее жестокими были шляхские судилища в Кодни и Сербах. Именно в Сербах состоялась казнь Ивана Гонты. По требованию польского дворянства суд вынес решение, - четвертовать народного героя. Пытки Ивана Гонты происходили 14 июля 1768 года. Описывая первые часы казни, очевидец этих событий шляхтич Дуклан-Охотский вынужден был признать чрезвычайное мужество и стойкость ближайшего соратника Максима Зализняка. По его словам, «Гонта вышел на казнь с лицом спокойным и веселым, якобы направлялся к куму на крестины. Палач содрал у него полосу кожи, кровь брызнула, но лицо гайдамаки не дрогнуло. Содрали новую полосу кожи, и тогда Гонта сказал, «Вот говорили, что будет больно, а на самом деле совсем не больно». Шляхта была смущена, гетман Браницкий приказал немедленно отрубить голову народному герою.

Кровавыми репрессиями царское и польско-шляхское правительства стремились запугать народные массы, сломать их волю к сопротивлению. Однако борьба не прекращалась. До мая 1769 года горело пламя восстания на Правобережье. Неспокойно было на Левобережной Украине и Слобожанщине, где продолжали действовать гайдамацкие ватаги. Особенно напряженная обстановка сложилась в Запорожье, - в традиционном костре свободолюбия. Разве не симптоматический случай произошел летом 1768-го года с Бугогардивским полковником Мусием Главком? Согласно его рассказу, он был задержан группой вооруженных людей. Старший этой группы сказал, якобы он Зализняк, и в ответ на уговоры запорожского старшины, воскликнул: «Приедем де мы, так что вы и прочие тамошние и в Сечи и нигде не удержитесь!».

Положение в Запорожье обострялось с каждым днем ​​и 26 декабря 1768 года разрядилось новым восстанием. Запорожская голытьба захватила сечевой арсенал и освободила заключенных. В рапорте секунд-майора Микульшина генерал-майору Исакову, составленном по свежим следам событий, сообщалось. «А потом начали всех своих старшин бить до смерти, и со всем их имуществом разорили, и квартиры их, так и прочих старшин всех разбили ...». Опасаясь за свою жизнь, кошевой атаман Петр Калнышевский и другая запорожская старшина бежали под надежную защиту укреплений Новосеченского ретраншемента. Только с помощью артиллерии царским войскам удалось подавить выступление казацкой голытьбы на Сечи.

 Судьба ближайших соратников Максима Зализняка сложилась по-разному. Многие из них сложили голову за счастье и лучшее будущее своего народа. Другим удалось избежать наказания и продолжить борьбу. В этом плане значительный интерес представляет вопрос о связи Колиевщины 1768-го года и крестьянской войны в России 1770 третьем – 1770 пятом годах под руководством Емельяна Пугачева. Известно, что сотни участников восстания на Правобережье оставили родные места и отправились на Сечь, а потом осели в скитах старообрядцев или направились в центральные районы России. Достаточно типичная в этом отношении история жизни «малороссиянина» Дударенко, которого царская власть обвиняла в «прилеплению ... к злодейской Пугачева толпе». Во время дознания в Саратовском магистрате он заявил, что в 1768-м году участвовал в Колиевщине. Позже с группой запорожцев убежал на Сечь. Дударенко достаточно правдиво воссоздал атмосферу, которая царила в то время в Запорожье. Казаки говорили, что «как де запорожскому войску и всему малороссийскому народу... великое утеснение учинено́, и козакам тако же и посполитым людям хода нет», то необходимо перебраться на Дон, «с Дону де до Янка рукой подать». В случае усиления «гонения» «козаки де, совокупившись, возьмут с собой яицких Козаков и Российскую империю вверх дном поставить могут».

После многих месяцев блужданий по донских станицах, Дударенко поселился в самом центре старообрядчества - Иргизе, а затем присоединился к донским казакам.

Известно, что Емельян Пугачев был хорошо знаком с обстановкой на Украине, ведь отдельные периоды жизни руководителя восстания тесно связаны с Украиной. Он дважды бывал в Киеве, по его словам, даже жил в городе, стал свидетелем Колиевщины 1768 года на Правобережье. Емельян Пугачев бывал и на Слобожанщине и Левобережной Украине. Еще накануне восстания в кругу своих единомышленников он указывал на общность интересов казачества и «черного народа» России и Украины: «Вот де детушки, я страдаю уже двенадцать лет, а был де я у черкасов на Дону и по России во многих городах, то примечал, что везде народ разорен, и вы де также терпите много обид и налог».

В 1773 году пламя крестьянской войны уже пылало на значительной территории России. В ее орбиту втягивались тысячи представителей различных народностей страны. Интересный факт, в материалах Центрального государственного архива древних актов в городе Москве, которые касаются событий крестьянской войны 1773 – 1775 годов, ученые натолкнулись на имя Максима Зализняка. Запорожский казак Дмитрий Попович на допросе в Тайной канцелярии заявил, что в битвах против правительственных войск в рядах повстанцев участвовал руководитель Колиевщины. Как отнестись к этому факту? Мы расстались с нашим героем в тяжелое для него время, - Киевская губернская канцелярия вынесла решение о наказании его стопятидесятью ударами кнута и ссылки на каторжные работы. Известно, что через некоторое время Максим Зализняк вместе с другими собратьями был отправлен в Москву. По дороге под Ахтыркой на Слобожанщине он бежал, но вскоре был пойман, ноябрь 1768 года. Одна деталь жизненного пути Максима Зализняка реконструируется по запискам Державина, который встречался с людьми, которые сидели вместе с ним в тюрьме. Исходя из его сообщения, можно сделать вывод, что Максим Зализняк еще в 1769 году находился в Москве, откуда был отправлен этапом на каторжные работы в Сибирь. Поиски исследователями следов пребывания там народного героя до сих пор не принесли никаких результатов. Так что не исключено, что участие Максима Зализняка в Крестьянской войне не легенда. В то же время важно и другое - несмотря на все попытки царских властей вытравить из сознания тысяч людей события и факты тех героических времен, они продолжали жить в народной памяти. Это одно из ярких свидетельств того, что в представлениях крестьянско-казацких масс Украины борьба Емельяна Пугачева за социальную справедливость была неотделима от освободительного движения украинского народа и руководителя одного из крупнейших вооруженных восстаний восемнадцатого века - Максима Зализняка.