Без преувеличения 1775 год был одним из самых печальных во всей многострадальной истории нашей родной земли. Ведь именно в этом году, 6 июня, генерал-поручик Текелий докладывал в Петербург, что Сечь занята русскими войсками. А 3 августа вышел царский манифест о ее отмене «...со истреблением на будущее и самого названия запорожских казаков». После этого украинский народ потерял ту силу, которая в течение почти трех веков защищала его и позволила выжить в тогдашнем хищническом окружении. Что же вызвало такое решение, чем же провинились храбрые запорожцы перед российским правительством.

Хорошо известное и авторитетное издание - словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона сообщает, что «Запорожье было необходимо до тех пор, пока опасность представляло для России Крымское ханство. После полного разгрома последнего в войну 1769 - 1774 гг. этой необходимости не существовало». Так считал еще А. Скальковский, который писал «...Это войско не было уже востребованным; победы Румянцева ослабили Порту, покорили навсегда Крым, сделали ногайцев российскими подданными».

Война 1769 - 1774 гг. действительно, обессилела Порту, но не настолько, чтобы она отказалась от Крыма, где в 1783 г. вспыхнуло восстание татарских феодалов. В связи с этим 1 июня 1783 Потемкин вынужден был подписать прокламацию о том, что Антону Головатому - прежнему запорожском старшине, поручается набрать тысячу желающих из бывших запорожцев для обуздания повстанцев.

Еще не успели подсохнуть чернила подписей под Кючук-Кайнарджийским соглашением, как уже ясно, что очередной войны с Портой России не избежать, а достаточной военной силы на театре будущих военных действий Россия не имела.

Уже в 1779 г., т. е. через четыре года после ликвидации Сечи, Екатерина II издает манифест, даривший «...всемилостивейшее прощение всем отлучившимся из Отечества... равным образом принадлежавших к бывшему Запорожскому войску. Велено принимать их со всею кротостию и снисхождением, не допуская никого делать им притеснения».

Вышеупомянутое восстания в Крыму еще раз подтвердило острую необходимость возрождения казачьего войска. Накануне войны 1787 г. с Турцией российское правительство начал широкую кампанию по вербовке бывших запорожцев в специальные военные подразделения. Так, в спешке формируется Екатеринославский казачий корпус, из которого бывшие запорожцы привлекаются к личной охраны князя Потемкина. Там им предоставлялись различные льготы и достаточно высокое жалование - 25 руб. в год, а также особая форма. А 22 января 1788 г. сообщалось о создании «Войска верных казаков» во главе с атаманом - подполковником Сидором Белым. Это войско принимало активное участие в боевых действиях на побережье Черного моря под командованием А. В. Суворова. Переименовано за проявленное мужество и самоотверженность на «Черноморское казачье войско» оно просуществовало под этим названием до 1860 г., когда было реорганизовано в «Кубанское казачье войско», и еще не раз покрывали себя лаврами славы.

Утверждение российских дореволюционных историков о том, что Сечь потеряла свое военно-стратегическое значение в борьбе с Крымом и Турцией, было некритически воспринято и советскими исследователями. В частности, В. А. Голсбуцький считает, что после заключения Кючук-Кайнарджийского мира Запорожская Сечь потеряла свое значение форпоста по отношению к Крыму. С ним согласна и А. И. Дружинина. Это неправильно, по нашему мнению, утверждение появилось также на страницах ряда энциклопедических изданий и разного рода учебников по истории УССР.

Вследствие русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг. границы Российской империи, безусловно, изменились, но земли Войска Запорожского оказались не в тылу, как это почему-то считается до сих пор, а на самом пограничье. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к карте, где определены изменения границ, и к тексту самого мирного соглашения, где Крым «... земля между реками Бердой, Конкой и Днепром... Бугом и Днестром по старинке за пышной Портой остается».

Советские историки больше внимания уделяли социально-классовым критериям отмены этого войска и прежде всего отмечали, что «основной причиной ликвидации Запорожской Сечи были соображения классового характера». Вот только не преувеличивалось ли значение этого фактора?

Действительно, отряды запорожцев участвовали в крестьянской войне Пугачева и, особенно, в гайдамацком движении. Всегда в южных казачьих областях, в том числе на Запорожье, находил приют угнетенный народ из центральных губерний. Но со стороны Запорожье угрозы для московского правительства никогда не существовало, а шла она всегда с Дона, начиная от Ивана Болотникова и кончая Пугачевым. И поэтому не совсем понятно, почему после подавления восстания Пугачева Донское войско потерпело только коренной реорганизации, а Войско Запорожское было ликвидировано?

Конечно, правительство беспокоило обострения классовой борьбы в Запорожье, но восстание в Сечи 1768 и мятеж в куренях в 1770 г. были направлены прежде всего против собственной старшины и более состоятельной части казачества. Шел обычный процесс расслоения общества, вследствие чего складывались новые отношения, которые непосредственно не угрожали царскому правительству.

Итак, как военно-стратегические, так и социально-классовые соображения о причинах ликвидации Запорожского казачества трудно признать более или менее убедительными. Поэтому, чтобы ответить на поставленный вопрос, обратимся непосредственно к тексту самого манифеста об отмене Сечи. К сожалению, этому довольно интересном документу до сих пор не уделялось должного внимания. Между тем было бы особенно целесообразным более детально проанализировать обвинительную часть манифеста, где в шести артикулах перечисляются так называемые «преступления» запорожцев.

В первом артикуле говорится, что «...присвояя и требуя себе, как будто достояния их собственности, не только всех тех земель, которые нами (царским правительством — О. О.) чрез последнюю войну от Порты Оттоманской приобретены, но даже и занятых селениями Новороссийской губернии, предъявляя, будто им и те и другие издревле принадлежали...».

С ним перекликается четвертый артикул, в котором находим те же обвинения в захвате "...зимовниками своими... земли между Днепром и Бугом», в «присвоении и подчинении себе новопоселяемых там жителей...». Аналогичные утверждения содержатся и во втором артикуле: «...дерзнули они заводить и строить иа них (на землях. — О. О.) самовластно собственные свои зимовники, а сверх того уводить поселенных там жителей, кои от притеснения казаков... принуждены были переходить к ним и подчиняться их самовластию». В третьем, самом коротком артикуле изложены наиболее традиционное обвинения тех времен - «в грабеже и разорениях».

Нет нужды оправдывать запорожцев. Вполне естественное противодействие посягательствам московского правительства на землю, обильно политую казацкой кровью, в манифесте пытаются выдавать за «дерзость». Что же касается «притеснений», то именно они и толкали поселенцев тысячами бежать от деспотизма царизма на свободные казацкие земли.

Заключительные, 5-й и 6-й артикулы манифеста представляют для нас наибольший интерес, поскольку именно они раскрывают главную причину ликвидации Запорожского казачества.

Пятый артикул выступает как предпосылка последнего. В нем уже прямо говорится, что запорожцы, несмотря на недовольство правительства России и его запрет, принимали «...не одних уже прямо в козаки вступающих беглецов, но и людей женатых и семьенистых... для того только, чтоб себе подчинить и завести у себя собственное хлебопашество, в чем довольно уже и преуспели: ибо поселян в земледелии упражняющихся находится ныне в местах бывшего Запорожского владения до пятидесяти тысяч душ».

В последнем артикуле эта мысль продолжается: «Заводя собственное хлебопашество, расторгали они тем самое основание зависимости их от престола нашего, и помышляли, конечно, составить из себя посреди Отечества область совершенно независимую под собственным своим неистовым управлением...».

Это, на наш взгляд, и является основной тезис этого документа. Она раскрывает главную причину ликвидации казацкой республики. Последняя своими более прогрессивными формами хозяйствования привлекала к себе тех переселенцев, которые вербовались правительством не только в центральных районах России и Украины, но и за рубежом. Даже те льготы, которые предоставлялись переселенцам Славяносербии и Новосербии, не могли удержать их на новых землях. Людей больше привлекали запорожские владения, где уже распространялись капиталистические отношения, существовал свободный наем рабочей силы, развивалось хуторское зимивничье хозяйство - значительно продуктивнее, чем существующие вокруг другой формы хозяйства. Попробуем несколько подробнее остановиться на его особенностях.

Численность запорожцев, вернувшихся в 1734 из-под власти Турции составляла примерно 10 тыс. чел., не учитывая незначительного еще тогда количества семейных казаков и простолюдинов, которые сразу же по окончании русско-турецкой войны 1735 - 1739 г. начали селиться на северных землях Войска Запорожского, преимущественно в Самарской и Кодацкой ладанках.

К 1745 на территории этих двух паланок насчитывалось более 25 достаточно крупных поселений. На других запорожских землях за это же время возникло еще 5 таких поселений, не считая многочисленных хуторов и зимовников самых запорожцев, количество которых пока неизвестна. В. М. Кабузан насчитывает на запорожских землях в то время 11109 душ мужчин (без учета количества поселян в 25 поселениях Кодацкой и Самарской паланок), в 1760 г. их было уже 18,8 тыс. душ, в 1770 - 30,6 тыс. душ и в 1775 - 54 тыс. душ. За последние 10 лет количество мужчин в процентном отношении увеличилась на 187,71%. Это - самый высокий показатель среди других соседних провинций так называемой Новороссии. Только в 38 куренях насчитывалось 114 тыс. казаков, а в целом, по данным В. М. Кабузана, - 72 тыс. душ обоего пола. А. А. Скальковский и Д. И. Яворницкий считают, что в Запорожье проживало около 100 тыс. душ.

Таким образом, заселение земель Войска Запорожского шло довольно успешно и преимущественно украинцами из Гетманщины, тем более, что сами запорожцы не оказывали этим переселенцам никаких преград, потому что сами были заинтересованы в свободных рабочих руках, чтобы они «охотно пожелали по войско быть». В 1764 Самарском полковнику и другим начальникам был выслан приказ с Коша: «Когда же малороссийским обывателям, перешедшим в дачи Войска Запорожского желание будет в тех местах остаться, то ехали б до Коша и просили в том позволения и вам посему учинить незамедлительно исполнение». На этот приказ старшина рапортовала: «...Все те люди, оставаться жить и войску за те земли повинности несть желают и сами они объявляли, с тем только чтоб от своих разночинцев под коими прежде сего жили обидими не были и в подлежащей защите находились и в Кош чрез нас просили представить и обещались в Кош сами быть и просить о том».

С увеличением количества запорожцев на Сечи растет и число их зимовщиков. Особенно это заметно с начала 50-х годов, когда они активно начинают заниматься земледелием. Активно внедрял его в Запорожье, в том числе путем собственного примера, кошевой атаман Петр Иванович Калнышевский. Еще незадолго до того было слышно нарекания царицы, что земли войска пустуют и остаются дикими. Однако с внедрением земледелия положение начинает быстро меняться.

Земледелие требовало все больше рабочих рук. Их недостаток, несмотря на стремительный рост количества переселенцев, начинает ощущаться в запорожских владениях уже с начала 60-х годов. Поэтому запорожцы вынуждены были, иногда даже силой, приводить на свои земли крестьян из соседних районов, куда их с таким трудом переселяло российское правительство. Как видим, и в этом вопросе запорожцы вступают в противодействие как со официальными кругами и их политикой, так и с самими колонизаторами - помещиками, которые получали здесь земли.

Интересно, что на запорожских владениях в 60-х - начале 70-х годов почти не возникло новых крупных поселений, а ту многочисленную армию свободных рабочих рук, которые переходили на земле войска, полностью поглощало хуторское хозяйство запорожцев. В своих хуторах запорожцы селили целые семьи, как это видно на примере письма казака Васюринского куреня Онуфрия Латы к Кошу от 27 декабря 1764, в котором он просит разрешить ему построить несколько домов для семейной прислуги.

Уже в 1766 г., по подсчетам старшины Василия Чернявского, которые приводит Митецкий, на Запорожье насчитывалось около четырех тысяч зимовников.

К сожалению, точное количество зимовников неизвестна, но о том, что они были расположены довольно густо, свидетельствуют карты тех времен. Так, на карте, составленной где-то между 1741 - 1770 гг. в самом пограничные, где реки Ингул и Ингулец пересекают границу и где река «Меловая» впадает в Днепр, обозначены зимовники, расположенные по берегам этих рек на расстоянии от 2 до 5 верст друг от друга. На площади в 300 кв. км их обозначено девять. На другой карте, фиксирующей ситуацию на 1740 г., на территории Кодацкой паланки по берегам рек Суры, Токмачки и в окружающих оврагах обозначены зимовники даже с именами владельцев. На площади 100 кв. км обозначено 5 зимовников, которые находятся друг от друга на расстоянии 2-6 верст. Еще гуще зимовники обозначены на плане Александровской крепости. Это - карта 1770 г., и здесь на площади 12 кв. км обозначено уже 10 зимовников.

Не удалось пока выяснить и вопрос о том, сколько в каждом из зимовников обрабатывалось земли, потому что, как писал русский путешественник Василий Зуев, «всякий зажиточний запорожец засевал хлебом столько удобного к тому в долинах поля..., сколько у кого работников находилось и продолжал оное обрабатывать до тех пор, покуда обессоченная земля более плодов производить не переставала, тогда переезжал он со своим зимовником на другую реку или балку…».

Здесь не только разводили скот и держали пасеки, но и в зависимости от качества земли, насаждали сады, засевали поля хлебом, занимались огородничеством. Такая широкая специализация требовала и соответствующего количества рабочих рук в хозяйстве. В. А. Голобуцкий считает, что в зимовнике, кроме хозяев, было в среднем два мужчины, не считая женщин и детей. На наш взгляд, такое количество рабочих могла обслуживать лишь небольшое хозяйство.

Однако наряду с такими зимовниками мы видим и другие, которые давали тысячные прибыли в год и где работали десятки рабочих. Во всех этих фермерских хозяйствах с работниками складывалась определенная сделка: на время с определением заранее твердой платы. Это видно хотя бы из письма П. И. Калнышевского 1765 г. ко своему племяннику, где речь идет о восстановлении договоренности с работниками на следующий год. В конце этого письма помещены расчеты «44х7 = 308». Понятно, что 44 мужика получали в год по 7 руб. Плата немалая, ведь согласно индексу цен того времени, рубашка стоила 40 коп., шаровары - 1 руб., а шапка - 80 коп. Итак, о «бессовестной эксплуатацию» в данном случае говорить нельзя, потому что существовали и менее привлекательные условия найма, например, за одно только питание. А профессор М. Слабченко считал, что для заведения собственного хозяйства достаточно было и половины такого годового заработка.

К сожалению, у нас нет прямых данных и об урожайности в этих хозяйствах. В 1776 г. на бывших запорожских землях в Елизаветградкой провинции урожайность была шесть сам, то есть количество собранного в 6 раз превышало количество посеянного зерна. Немецкий путешественник Хоймардс, который очень негативно относился к запорожцам, путешествуя по Украине уже после ликвидации Сечи, пишет о 12 сам урожая в их хозяйствах. Если считать эти два показателя крайними, то можно считать, что урожайность была достаточно высокой. По нашему мнению, именно земледелие наиболее всего способствовало такому быстрому обогащению значительной части запорожцев. С каждым годом количество состоятельных из числа простых казаков увеличивается, и в разных описаниях рядом с фамилиями старшины все чаще встречаются фамилии простых запорожцев, которые в своих хуторах использовали не только труд пришлых рабочих, но и своего бедного сечевого общества.

Если в 50-е годы запорожцам еще не хватало собственного хлеба, и они вынуждены были закупать его на Украине, то уже в конце 60-х годов запорожцы не только полностью обеспечивали собственные потребности, но и вывозили зерно в Крым, в Польшу и даже поставляли русской армии. Улучшение торговых связей Запорожья с Крымом, Польшей, Валахией давало значительные прибыли. Эти связи с Крымом не прекратились полностью даже во время войны 1768 - 1774 гг., когда туда вывозился хлеб.

Запорожье не только лишилось экономической зависимости от России, но и стало ее серьезным торговым конкурентом на юге. Это не могло не беспокоить царское правительство, которое теряло контроль над запорожской буржуазией и хорошо понимало, что экономическая независимость рано или поздно поставит вопрос о независимости политической.

Следует отдать должное Екатерине II, заблаговременно заметившей эту угрозу традиционной колониальной политике, которую она проводила на юге империи. Хорошо зная об огромном влиянии запорожцев на всю Украину, где политические настроения людей во многом формировались именно Запорожьем, правительство не могло смириться с независимостью последнего, которая, несомненно, автоматически бы вела к независимости всей Украине. Нужно было принимать какие-то превентивные меры, чтобы предотвратить это.

Сначала царизм пытался оказать всевозможные препятствия развитию экономических отношений на Запорожье. Под благовидным предлогом с 1764 г. здесь было запрещено проводить расчеты серебряной монетой. На границах и перевозах устраивались таможни, где снимали тройную плату с чумаков и просто грабили их. О «вымогательства российских драгун» сообщал в Кош шафар Кодацкого перевоза Федор Голуб. О том же, что от казацких земель отрезались плодородные и наиболее освоенные земли, ничего говорить. «Донскому войску Азовского моря, - отмечалось в одном из документов, - приморских берегов и степу, более трех сот верст без малейшей Войска Запорожского винности взято, а казаков Запорожских из тамошних рыбных ловлей и с земель согнато; також под Новую Сербию немало земли с лесами и рыбными ловлями занято, Козаков же тамо сидящих зимовниками согнато...». Что это, как яркий пример печально политики «разделяй и властвуй», которая, кстати, осуществлялась не без успеха. Правительству удалось-таки нарушить традиционно дружеские отношения между запорожцами и донскими казаками и натравить одних на других. Это хорошо видно из взаимных претензий, сохранились в архиве последнего Коша.

Однако все эти меры уже не могли помешать развитию фермерского хозяйства на Сечи и все в большее обогащение значительной части запорожцев, которые использовали гораздо более прогрессивные формы хозяйствования в своих зимовках. Прекратить эти процессы можно было только грубой силой, что и было сделано в июне 1775 года.

Таким образом, можно сделать вывод: в основе рассуждений, которые привели ликвидации Запорожской Сечи, лежали прежде всего экономические и политические причины, на которых уже основывались и другие.

 А. Л. Олейник (Запорожье)

Информация об оригинале