Освободительная война украинского народа против польско-шляхтской Речи Посполитой 1648-1654 гг. закономерно считается переломным этапом в истории Украины. Веками украинский народ вел героическую борьбу за свое социальное и национальное освобождение из-под ига завоевателей. Десятки и сотни тысяч отважных сыновей Украины отдали свою жизнь за свободу и независимость родной земли. К когорте национальных героев мы относим одного из величайших и ближайших соратников Богдана Хмельницкого – брацлавского полковника Данила Нечая. Так уже случилось, что потомки знают его как непримиримого борца за освобождение украинского народа от гнета польской шляхты, и почти ничего — о его жизни до Освободительной войны. Попробуем частично восполнить этот пробел, а также более подробно рассмотрим деятельность Нечая-полководца.
Достоверных источников, проливающих свет на происхождение, время и место рождения Д. Нечая, к сожалению, не сохранилось.
Какие же в нашем распоряжении факты, касающиеся его происхождения? Из некоторых источников узнаем о деятельности есаула Нечая, который был активным соратником гетмана Федора Богданова. Документ этот датирован 1575 г. Вероятно, это был родственник брацлавского полковника. В другом документе (1615 г.) есть упоминание о киевском мещанине Петре Нечае. Возможно, там речь шла об отце Даниле. Известен нам и шляхтич Стефан Нечай, владевший в 1628 г. частью села Невмировцы в Киевском воеводстве.
Исследуя вопросы сословной принадлежности казацкой старшины, известный польский и украинский исследователь В. Липинский выяснил, что значительная часть украинских полковников происходила из шляхетского сословия, как и сам Богдан Хмельницкий. Но при этом следует отметить, что этих представителей украинской шляхты можно отнести и до сословия казачества, поскольку вся их жизнь и деятельность были с ним напрямую связаны. Липинский считал, что семья Нечаев осела в Киевском воеводстве незадолго до Освободительной войны. Кроме Данила, известны также его родные братья Иван и Матфей. Матфея в конце 1653 г. видим приказным уманским полковником. Иоанн в 1656 г. был полковником белорусским, могилевским и гомельским. Учитывая, что Иван в польских сеймовых конституциях и других документах неоднократно титуловался "уродзоним" и "шляхтичем", В. Липинский пришел к выводу: братья Нечаи имели шляхетское происхождение. Исходя из него, можно предположить, что Данило Нечай получил подходящее для своего сословия образование. Кроме того, сохранились свидетельства современников, которые называют брацлавского полковника человеком "чрезвычайной отваги и ума, а также очень богатым".
Первое известное нам письменное упоминание о Д. Нечае периода Освободительной войны датируется февралем 1649 г. Из этого документа узнаем, что полковник Нечай находился тогда в Киеве и чинил военный суд над "ляхами". Приблизительно в то же время в Варшаву поступали тревожные известия, что "казак Нечай бунтует крестьян, которых собралось уже сто тысяч". Польская шляхта панически убегает из Киева и Киевского воеводства подальше от восставшего украинского народа. Казацкий отряд, возглавляемый Д. Нечаем, зимой догнал группу шляхтичей с награбленным имуществом в районе Мотовиловки и Снетинки под Фастовом и расправился с ней. Его смелые и решительные действия способствовали полному очищению территории Киевского воеводства от шляхты.
В марте того же года Д. Нечай уже "полковник воеводства Браславского войска его королевской милости Запорожского", как он лично подписался в письме от 12 марта из города Шаргорода на Подолье к каменецкому каштеляну Ланцкоронскому. В нем Нечай предостерег польское войско от дальнейшего продвижения на казацкую территорию, граница которой, согласно условиям перемирия, между казаками и Речью Посполитой, проходила по линии: Каменец-Подольский – р. Горынь – р. Припять. Но польские феодалы не могли смириться с таким положением, считая их унизительными для себя. Они стремились к реваншу и готовились к новой войне. Еще с первых чисел февраля польско-шляхсткие отряды совершали разбойные нападения за демаркационную линию, грабя и убивая мирных жителей украинских поселений. Полякам дважды удавалось захватывать г. Бар. Неоднократно они атаковали города брацлавского полка – Шаргород, Станиславчик, Лучинцы. Данило Нечай, имея строгий приказ от Б. Хмельницкого не подвергаться провокационным действиям шляхтских войск и соблюдать условия перемирия, чтобы выиграть время для мобилизации военных сил, вынужден был до поры сдерживать свой полк и скрывать истинные намерения казачества. Сохранился интересный документ того периода — ответное письмо Д. Нечая брацлавскому старосте М. Калиновскому по поводу его хвастаний отобрать у казаков Брацлав. Содержание письма в полной мере позволяет показать острый ум и тонкий юмор казацкого вожака. Приведем небольшой отрывок из него: "...Прошу к Браславу, к дому моему, на хороший мед, на куфу – другу вина. Имею на тот обед и несколько штук пушек и пороха несколько бочек - будем себе стрелять на здоровье!"
Полк Д. Нечая занимал оборону по линии р. Мурафы. С севера с ним стыковались сотни кальницкого полка Ивана Федоренко, а на юге – казаки уманского полковника Степы. Общее количество казачьего войска на подольском пограничье не превышало 40 тыс. чел. Положение резко усложнилось, когда шляхтские отряды во второй половине мая переправились через р. Горынь и вступили на казацкую территорию. Против полка Д. Нечая выступил каменецкий каштелян Лянцкоронский. Под Межибожем произошло ожесточенное сражение, в результате которого польско-шляхтское войско вынуждено было покинуть город и отступить к Збаражу. Эта победа дезориентировала польских региментаров и вызвала большую панику среди шляхты. "Это наше отступление равнялось бегству", - признавал А. Фирлей - один из польских командиров.
16 июня главные казацкие силы во главе с Б. Хмельницким двинулись в направлении Староконстантинова. В их авангарде двигался брацлавский полк Даниила Нечая. С флангов казаков прикрывали татарские отряды, пришедшие на помощь Б. Хмельницкому.
Упорные бои под Збаражем начались сразу же, как только украинская армия подошла к укрепленному польскому лагерю. С июня конница во главе с Д. Нечаем пошла на штурм последнего. После первого же боя поляки недосчитались до двух тысяч немецких наемников. Последующие дни осады принесли им еще большие потери. Польский лагерь был окружен 30 казацкими пушками, круглосуточно засыпавшими ядрами и гранатами всю его территорию. Весь лагерь вместе с сильным збаражским замком был плотно осажден со всех сторон казачьим войском. Однако, несмотря на смелость и решительность казаков, осада продолжалась почти семь недель.
Самые большие казацкие нападения имели место 3 и 27 июля. Польский историк – современник В. Каховского – подсчитал, что за время осады Збаража казаки провели 20 генеральных атак, 17 конных боев, 4 раза подсовывали свои валы под лагерь, зажимая вражеские войска в более узкий круг. Поляки совершили 75 вылазок, значительное количество которых обернулись для них тяжелым поражением. Смертью героя под стенами Збаража погибли гадяцкий полковник К. Бурляй и корсунский полковник С. Мрозовицкий, воспетый народом под именем Морозенко. Документы свидетельствуют, что Д. Нечай с казаками брацлавского полка всегда находился на острие атак. Однако все попытки казаков захватить Збараж оказались тщетными. Шляхтское войско оказывало яростное сопротивление, несмотря на потери, голод и болезни в своем лагере.
В то время, как 10-тысячное войско из последних сил отбивало казацкие штурмы, польский король Ян-Казимир во главе посполитого движения отправился на помощь осажденным. Узнав об этом, Б. Хмельницкий с основными силами и ордой вышел навстречу королю под Зборов, чтобы разгромить польско-шляхтскую армию по частям. Для осады Збаража он оставил несколько полков под командой генерального обозного Черня.
5 августа, когда началось Зборовское сражение, пришлось на воскресенье. Не подозревая о приближении украинского войска, польская армия переправлялась через Стрипу, которая после сильных дождей вышла из берегов. Как только часть польских хоругвей перешла на левый берег, им в тыл сразу же неожиданно ударила казацко-татарская конница во главе с Д. Нечаем, скрывавшейся в засаде. Бой продолжался до поздней ночи и возобновился на следующий день. Погибли более четырех тысяч врагов. Королевская армия была на грани разгрома, оказавшись в полном окружении.
До нас дошли свидетельства современников, пишущих об участии Д. Нечая в битве под Зборовом: "Полковник Нечай реку Зборову перешел на королевскую сторону и королевское войско обошел, осадил, и король со всем своим войском оказался в осаде, окопался в обозе с повозок, сколько мог их добыть". Другой современник записал, что Нечай сам участия в битве не принимал и "неверным" (татарам. - М. С.) против "христиан" (поляков. - М. С.) не помогал. Только став неподалеку, на возвышении, как всегда в кругу блестящей свиты, во время штурма татарами королевского обоза он направил к полякам гонца со словами: "Наша казацкая оборона была вам не нужна, попробуйте теперь сами с татарами...".
Однако в этой сложной для Речи Посполитой ситуации крымский хан Ислам-Гирей изменил своим союзникам — казакам и, угрожая перейти на сторону короля, заставил Б. Хмельницкого 8 августа 1649 заключить так называемое Зборовское соглашение. Тогда оно, несомненно, была выгодна полякам, а потому не могла в полной мере отвечать интересам казацкой старшины, не говоря уже о казацкой серосте и крестьянстве. Каждая из сторон рассматривала ее только как вынужденную передышку для реализации своих истинных намерений.
Согласно Зборовскому соглашению, польская шляхта получила разрешение вернуться в свои имения в Украине, которые она покинула, убегая от народного гнева. Это, в свою очередь, вызвало новенькую волну крестьянских восстаний. Особенно яркой эта вспышка оказалась на Подолье. Там это движение возглавил "величайший мятежник" Даниил Нечай, один из "упорнейших врагов Речи Посполитой, которых она только когда-либо имела среди украинской шляхты", - утверждал В. Липинский. Согласно известным нам источникам, отряды восставших на Поднестровье и Побужье, которые в основном состояли из крестьян и "выписчиков" - казаков, не попавших в новый 40-тысячный реестр, к концу 1649 г. насчитывали 40-50 тыс. чел. Повстанцы имели четкую военную организацию по типу реестрового казачества, старшину и конкретные места дислокации. Процесс оказачивания охватил все слои населения Украины. Шляхта признавала: "... тут что ни хлоп, то казак". Повстанцы, возглавляемые Д. Нечаем, совершали нападения на шляхтские поместья, вели бои с вооруженными отрядами шляхтичей, ворвавшихся на территорию Подолья. Так, на Брацлавщине был разгромлен 3-тысячный конный полк князя Корецкого, который был направлен туда для подавления крестьянских выступлений. Популярность Нечая среди восставших людей в то время чрезвычайно растет. О нем говорили, как о предводителе крестьян, не желающих возвращаться к "бывшему рабству".
Ряд документов проливает свет на деятельность Д. Нечая в течение 1650 г. В начале апреля полковник находился в Киеве, где он активно участвовал в трактатах с комиссаром Речи Посполитой киевским воеводой А. Киселем. Последний, докладывая королю о переговорах с казаками, отмечал, что "большего бунтаря от Нечая нет" и просил написать к Хмельницкому письмо с требованием казнить Нечая. Всю вину за неудачное для Речи Посполитой завершение этих переговоров, ополяченный украинский магнат возлагал на Данила Нечая. Из этого же документа узнаем о том, что еще до поездки в Киев казацкий вожак вел переговоры с очаковским беем, в результате которых последний отправил Нечаю 2 тыс. воинов. Эти татары, испугав ляхов, заставили польского короля Яна-Казимира требовать от Хмельницкого строго наказать брацлавского полковника. Однако гетман, понимая, какую роль Нечай играл в охране подольских крессов, ограничился очередным предупреждением.
В августе того же года Б. Хмельницкий, с целью вырвать Молдавию из-под влияния Речи Посполитой, совместно с крымским ханом организовал поход против молдавского хозяина В. Лупула. В нем приняли участие 70-80 тыс. казаков и 20-30 тыс. татар. Внезапность и решительность действий казацко-татарского войска вынудили молдавского хозяина просить у Б. Хмельницкого мира. Участие Данила Нечая в этом походе не вызывает сомнений. Однако одни источники утверждают, что он во главе передовых казацких полков захватил Яссы – Молдавскую столицу. Из других узнаем, что Нечай во время похода обеспечивала украинской армии защиту правого фланга и тыла от нападения польско-шляхтской армии, которая в то время была сосредоточена в районе Каменец-Подольского. Современник тех событий польский шляхтич М. Голинский в своих "записках" писал: "А Нечай стоит отдельно со своими крестьянами на расстоянии одного дня езды от коронного обоза, имеет войска, черни, восемьдесят тысяч". Такое расхождение объясняется тем, что эти источники происходят из шляхтского лагеря и свидетельствуют о слабой осведомленности их авторов. К сожалению, более достоверных источников украинского происхождения не обнаружено.
Подтверждают участие Д. Нечая в молдавской кампании и русские послы П. Протасьев и Г. Богданов, находившиеся тогда в Украине. В своей "вестовой записке" в Москву они сообщали, что уже по возвращении казацкого войска из Молдавии Б. Хмельницкий поручил брацлавскому полковнику вывести из Молдавии татарские отряды, которые там остались и разоряли край. Д. Нечай успешно справился с этой задачей и " достальних татар из войны выслал и за границу проводил...".
Сближение Украины с Молдавией очень беспокоило правительство Речи Посполитой. В этой связи чрезвычайно обострилась ситуация на границах Украины с Польшей. Шляхсткая армия простояла на Подолье все лето и осень, не решаясь пойти на казацкую территорию. Однако война становилась неизбежной. Данило Нечай в это напряженное для Украины время, несмотря на неоднократные предупреждения Б. Хмельницкого и прямые угрозы со стороны короля, продолжал собирать под свои знамена огромные массы казаческого крестьянства Подолья и Волыни. Из путевой переписки можно понять, что казаки Нечая "не только из Браславского, но даже и из Подольского воеводства не уступают, имуществ нам не пускают, ...просто делают что хотят, и слуг наших и шляхту... жестоко избивают". Нечай, понимая, что война с поляками не за горами, поскольку сам выступал ее активным проводником, пытался подготовиться к ней. В конце 1650 г. он произвел перегруппировку своих частей, переводя их поближе к границе по линии: Ямполь - Чернеевцы - Шаргород - Мурафа - Браилов. Казацкий вожак позаботился о вооружении и обучении крестьянских отрядов. По приказу гетмана Нечай посетил Крым, чтобы заручиться подмогой со стороны хана.
В начале 1651 г. в разговоре с русским послом Мануйловым он говорил, что имеет "ратных людей 80 000, да ожидает... крымских татар 20 000..." Узнаем мы также о том, что между Б. Хмельницким и Д. Нечаем существовала договоренность, согласно которой последний в начале 1651 г. во главе 15-тысячного войска должен был отправиться из Подолья на Лесько (Сеноцкая земля), а оттуда Подгорьем в Краков, чтобы захватить его и объединить крестьян Подгорья "в большую силу". Но этот замысел остался невыполненным.
Польско-шляхтское правительство также усиленно готовилось к возобновлению военных действий. 26 декабря 1650 г. король Ян-Казимир провозгласил шляхтское посполитое движение, фактически расторгнув Зборовский договор, который формально еще сдерживал обе стороны от активных действий. Вскоре в составе польской армии насчитывалось уже около 15 тыс. чел. Место ее дислокации – район г. Бара и Каменец-Подольского. Приблизительно в середине января 1651 г. король приказал коронному и польному гетманам, не дожидаясь весны, покончить с казаками в течение шести недель.
Данило Нечай тогда вместе с 3-тысячным казацким отрядом находился в городке Красном. Узнав от своих разведчиков о концентрировании значительных шляхтских сил в районе Бара, он решил перегруппировать свои части, переведя их в самое пограничье. Однако ему для этого не хватило времени. В ночь с 9 на 10 февраля 15-тысячная шляхтская армия во главе с польским гетманом М. Калиновским ворвалась на территорию Брацлавщины. Узнав, что "один из главных среди повстанцев мятежник" Нечай расположился в Красном, а передовую сторожу во главе с сотником Шпаченко отправил в Ворошиловку, Калиновский решил неожиданным ударом уничтожить казаков. Последние же, не дожидаясь нападения, потому что прошло запустное воскресенье, после гуляния спали непросыпным сном. Окружив неожиданно Ворошиловку, передовой 4-тысячный отряд драгунов во время короткой, но ожесточенной схватки вырубил сотню Шпаченко и все население городка, чтобы никто не успел предупредить Нечая о нападении. Основные же польские силы двинулись на Красное без лишнего шума ("ехали по-казацки, что даже по послуху их не заметили" казаки). Около трех часов ночи они приблизились к городским воротам. Казацкая сторожа, думая, что это едет сотня Шпаченко, поздно спохватилась, и тут же заплатила за это своей жизнью. Ворвавшись в город, драгуны вызвали у казаков большое замешательство. Полковник Нечай выбежал под этот шум на улицу, вскочил на коня и "делал сам то, что надлежало делать доброму юноше, и казаков побуждал пирначем к обороне".
Однако силы были неравными (и организовать надлежащую оборону в данной ситуации было невозможно). Подожженный в нескольких местах город пылал, казаки в одиночку оказывали яростное сопротивление. Мужественно защищая смертельно раненого полковника, они стали отходить к замку. В нем Данило Нечай умер от ран. Командование над казаками принял его соратник сотник Кривенко. Три дня отражали атаки врага. И только 13 февраля, в среду, обезумевшие поляки ворвались в замок. Спастись удалось лишь небольшому количеству казаков. Польский мемуарист писал, что погибли более 15 тыс. чел., из которых почти вся старшина брацлавского полка. Замок и город были полностью сожжены.
Захватив замок, враги в замковой церкви обнаружили тело Нечая. Четыре священника совершали над ним погребальный обряд. От бессильной ярости шляхта изрубила их и надругалась над телом героя. До наших дней дошли предания, согласно которым враги изрубили его на мелкие части и бросили в воду. Но голову казацкого полководца нескольким храбрецам удалось спасти и похоронить неподалеку от села Черемошное Ямпольского уезда. Могила Нечая возвышалась в окружении шести меньших курганов вдоль тракта, который вел из Черемошного в Красный.
Украинский народ тяжело переживал гибель своего кумира. Польский мемуарист Голинский отмечал, что "казаки и чернь сильно падают духом после гибели Нечая". Для польской шляхты смерть Нечая была огромным триумфом. Любовь и уважение простых людей к своему национальному герою, непримиримому борцу за свободу и независимость Украины нашли свое отражение в устном народном творчестве: песнях, легендах, преданиях. Только одна песня о гибели Нечая имеет более 50 вариантов. Выдающийся украинский ученый М. С. Грушевский в свое время писал, что "Нечая надо признать наиболее популярной исторической фигурой в устном репертуаре XIX века".
Конечно, далеко не все нам известно из тех разрозненных источников, которые сохранились до наших дней и касаются жизни и деятельности славного сына украинского народа брацлавского полковника Данила Нечая. Но и то, что мы узнали, убедительно свидетельствует: это был человек великого гражданского мужества, острого ума, настоящий патриот родного края.
М. В. Сигидин (Ивано-Франковск)
Информация об оригинале с ссылками на исторические документы